Пират и русалка - Констанс О`Бэньон

Но когда его рука метнулась вниз, и он стал поглаживать ее между ног, она, застонав от мучительно-сладкого ощущения во всем теле, поняла, что то был еще не предел.

Внезапно он отодвинулся, решив, что она не должна испытывать удовольствия от их соития. В конце концов она была всего лишь шлюхой, которой его враги заплатили за то, чтобы она соблазнила его. Он будет обращаться с ней так, как она того заслуживает.

– Ты готова принять меня? – грубо бросил он.

С ее губ слетело приглушенно-страстное:

– О да, да…

Она еще ничего не успела понять, как он оказался на ней, одним движением резко подался вперед, проникая в нее, – и Доминик неожиданно ощутила резкую боль.

Джуд почувствовал неожиданное препятствие внутри нее, но под натиском его плоти ее хрупкая девственность пала, и, когда Доминик жалобно вскрикнула, он, пораженный, едва не лишился рассудка. Значит, она еще никогда не была с мужчиной!

То, что она обманула его и в этом, лишь подогрело его злость. Но он был весь во власти ее шелковистого лона и уже не мог остановиться, даже под угрозой смерти. Обхватив ее руками, он стал раз за разом погружаться в нее все глубже и, только когда Доминик в голос закричала от боли, немного умерил свой пыл. Он двигался медленней и нежней до той секунды, пока не испытал блаженного облегчения.

Внезапно он перекатился на бок и внимательно на нее посмотрел. Доминик выглядела, как сорванный и измятый в грубых пальцах цветок, и Джуд понимал почему. Для женщины первый раз всегда бывает болезненным и малоприятным, если только мужчина не ведет себя с нею бережно и нежно. Знай он раньше, что она девственница, он бы сумел доставить ей наслаждение. Ему вдруг стало очень стыдно.

Что же теперь поделаешь, думал он, пытаясь бороться с чувством вины, она сама внушила ему, будто у нее запятнанное прошлое.

Как бы прося прощения, он наклонился и легонько поцеловал ее в губы.

Его поцелуй показался Доминик столь небрежным, что она решила, будто происшедшее для него ровным счетом ничего не значит, и испытала невероятное унижение. Хотя ей не в чем было его упрекнуть: ведь она сама пошла на этот шаг и отдалась ему.

– А теперь мне пора заняться делами, – холодно произнес Джуд тем временем, заправляя рубашку в брюки, – ложись спать и не жди меня.

Она с несчастным видом подняла на него глаза.

– Ты хочешь, чтобы я осталась здесь до твоего прихода?

– Я настаиваю на этом. С этого дня ты останешься здесь, где я могу приглядывать за тобой.

Он подошел к столу и, взяв вахтенный журнал, бросил его на кровать рядом с ней.

– Кажется, ты интересовалась этим. Вот возьми, почитай на досуге.

Доминик отвернулась к стене. Что-то произошло сегодня с Джудом, пока он был на берегу: что-то, что очень разгневало его, и этот гнев явно был направлен на нее.

Она попыталась сосредоточиться и прояснить свои мысли. Доминик заранее была готова к тому, что ей придется отдаться Джуду Гэлланту, поэтому никаких сожалений по этому поводу она не испытывала. Однако сам акт любви, призналась она себе огорченно, оказался гораздо менее прекрасным, чем рисовался в ее воображении.

Доминик закрыла лицо руками, не в силах сдержать бурных рыданий. Она потерпела поражение. Теперь ей оставалось только одно – вернуться на Гваделупу. И как можно скорее.

16

Доминик даже не пыталась покинуть каюту Джуда. Хотя дверь была не заперта, она все равно чувствовала себя его пленницей.

Утром Доминик умылась, надела брюки и рубашку и теперь сидела на кровати, поджав ноги.

Солнце поднялось, прокатилось по небосводу и село, а она все ждала Джуда. Она прикрыла веки, надеясь избавиться от его навязчивого образа, не дававшего покоя ее мыслям. Он все время был у нее перед глазами – вот он касается ее, его губы целуют ее, и вот теперь…

Дойдя до полного изнеможения, Доминик запретила себе вспоминать. Она отдалась ему предыдущей ночью, но вместо ожидаемой радости чувствовала лишь опустошенность.

Может быть, любовный акт вообще приносит больше удовольствия мужчине, чем женщине? Или у нее самой что-нибудь не в порядке?

В конце концов Доминик решила притвориться, будто ей понравилось заниматься любовью. Иначе Джуд может догадаться, что он единственный мужчина, с которым она была близка.

Наконец дверь распахнулась и вошел Джуд. Его темные волосы спутал ветер, и ей ужасно захотелось запустить в них пальцы и пригладить непокорные кудри.

Он бросил пренебрежительный взгляд на ее одежду.

– Совсем необязательно было одеваться к моему приходу – уже ночь.

Доминик изобразила зевок, хотя на самом деле зорко следила за капитаном – он с упругой грацией не торопясь подходил к ней.

– Как вы провели день, Доминик?

– Мечтала оказаться где-нибудь подальше от вас, – ответила она и повернулась к нему спиной, словно бы заинтересовавшись содержимым книжной полки. Но, хотя она смотрела на корешки книг, названия их она не видела: все ее внимание было поглощено Джудом.

Надменность, прозвучавшая в словах Доминик, уязвила капитана, но он решил позволить ей играть ее роль – до поры до времени.

– Вы ужинали?

– Да, – односложно ответила она демонстративно, не желая поддерживать беседу.

Перед тем как заговорить, он долго смотрел на нее.

– Может быть, вам что-нибудь нужно?

– Нет, мне ничего не нужно.

В этот момент в дверь постучали, и вошел матрос с деревянным корытом в руках, а за ним еще несколько человек несли ведра с горячей водой. Доминик заметила, что все они старательно избегали ее взгляда.

После их ухода Джуд принялся раздеваться, и Доминик поспешно направилась к двери, намереваясь уйти из каюты.

Он поймал ее за руку.

– Не уходите.

– Я полагала, вы предпочтете, чтобы вам не мешали.

– А вы не хотите побыть со мной?

– После вчерашней ночи – не хочу.

Он сел на стул и стал стягивать сапоги.

– Кажется, вы меня в чем-то упрекаете?

– Нет. С чего вы это взяли? Я с самого начала была с вами откровенна и не скрывала, что я женщина легкого поведения. Вряд ли вы были так уж удивлены, что я…

Он не спускал с нее глаз.

– Женщина легкого поведения… Помнится, вы говорили, будто бы даже не можете припомнить точно, со сколькими мужчинами делили ложе?

Она грациозно пожала плечами.

– Да ведь и вы вряд ли помните всех женщин, лежавших с вами в постели.

Джуду пришлось изобразить нарочито хмурое выражение, чтобы не рассмеяться – это было уже слишком. Доминик оказалась еще более неискушенной, чем он думал. Она не имела представления даже о том, что мужчина не может не отличить девственницу от шлюхи.

Он стоял в одних брюках, которые только подчеркивали безупречность его стройной фигуры.